turbomuse.ru

Когда мне было около четырех лет, я спросил у мамы своё первое «Почему?»: «Мама, почему Пиппо живет под водой?» Мама объяснила, что Пиппо, наша золотая рыбка, — рыба, а рыбы живут под водой. Этот ответ не удовлетворил меня, поэтому я продолжал спрашивать: «Почему рыбы живут под водой? Можем ли мы тоже жить под водой?» Мама ответила, что рыбы дышат, извлекая кислород из окружающей их воды, а люди не могут дышать под водой. Тогда я задал вопрос, который, казалось бы, не связан с предыдущими: «Из чего состоит лёд?» Ответ: «Лёд состоит из воды, Маттео». Два дня спустя Пиппо был найден в нашем морозильнике.

Другим подходом является унифицирующая модель, в которой говорится, что хорошие объяснения представляют собой единый расчет, который может быть комплексно применен ко многим различным явлениям. Теория тяготения Ньютона и теория эволюции Дарвина — прекрасные объяснения, потому что они используют мощные объединяющие силы. Эти теории снова и снова обращаются к нескольким основным принципам, которые могут объяснить очень многие явления. Таким образом, объединяющие теории сводят к минимуму число того, что биолог Томас Хаксли в 1896 году назвал «фундаментальными непониманиями».

Начиная с работы Карла Г. Гемпеля, написанной в 1960-х годах, философы науки выделили три основные модели объяснения. Согласно модели «охватывающего закона» Гемпеля, объяснения — это аргументы, демонстрирующие, что объясняемое логически следует из некоторого общего закона. Если придерживаться модели «охватывающего закона», при ответе на вопрос «Почему некий флагшток отбрасывает тень длиной 10 метров?» следует учесть законы оптики, высоту флагштока и угол расположения солнца в небе. Такое объяснение хорошо, потому что оно «показывает, что с учетом конкретных обстоятельств и законов, о которых идет речь, следовало ожидать возникновение явления».

Что такое «хорошее объяснение»? Как мы можем это выяснить? Специалисты, занимающиеся философией науки, традиционно отвечают на эти вопросы, уделяя внимание нормам, регулирующим объяснительную практику ученых, и оценивают эти нормы на основе своей интуиции по поводу случаев, связанных с предположительными объяснениями.

Модели объяснения должны быть откалиброваны с учетом данных психологии о фактической объяснительной практике, но также и с учетом истории и социологии науки. Тот же вывод относится и к другим традиционным темам, изучаемым специалистами по философии науки: подтверждению, теории изменений и научным открытиям, где слишком часто абстрактное философское теоретизирование затемняет когнитивные основы науки. Эмпирически обоснованные исследования объяснения ясно говорят нам нечто важное о том, как люди объясняют, что они находят ценного в объясняемом и как объяснительные практики меняются в течение всей жизни. Если каждый ребенок — прирожденный ученый, тогда тем, кто занимается философией науки, было бы полезно уделять больше внимания психологии объяснения, в частности, детским вопросам «Почему?» и объяснительной аргументации. Они получат более тонкое понимание того, что делает объяснение хорошим.

Результаты исследований по психологии также показывают поразительное сходство между объяснительной аргументацией детей и ученых. И дети, и ученые смотрят на мир, пытаясь найти закономерности, выискивая неожиданные нарушения этих паттернов и пытаясь понять их на основе пояснительных и вероятностных соображений. Объяснительная практика детей предлагает уникальное понимание природы хорошего объяснения.

Эти модели охватывают множество форм хороших объяснений. Тем не менее, философы не должны допускать, что существует только одна истинная модель объяснения и что необходимо принять решение о том, какая модель предлагает нам действительно хорошее объяснение. То есть многие полагают, что «единая», «всеохватывающая» объясняющая модель подходит для всех областей исследования. Это предположение говорит о том, что философы часто игнорируют психологию объяснительной аргументации.

Хороший ответ на вопрос «Почему?» — это не просто философская абстракция. Объяснение имеет когнитивные, реальные функции. Оно способствует обучению и открытию, а хорошие объяснительные теории жизненно необходимы для гибкой навигации в окружающем мире. В этом смысле объяснение — это речевой акт, высказывание, которое выполняет определенную функцию в общении. Оценка того, насколько успешно проходит этот речевой акт, должна учитывать психологию объяснительной аргументации и тонкое чувствование контекста. Замечательная работа в психологии объяснения показывает, что законы, унификация и каузальные механизмы имеют место в человеческой психологии, и отслеживает различные концепции, которые срабатывают в зависимости от аудитории, интересов, фоновых убеждений и социальной среды.

Как и большинство четырехлетних детей, меня удивляло происходящее вокруг. Как только я начал говорить, я стал спрашивать о том, почему происходит так, а не иначе. Это часто раздражало взрослых. Но когда они были готовы ответить на мои вопросы, их объяснение помогали мне понять, что случилось бы, если бы всё было по-другому. Иногда мои выводы были неудачными (как в случае с Пиппо). Тем не менее, заблуждения и разъяснения помогали мне открывать для себя окружающий мир: я занимался наукой, прежде чем я пошел в школу, и это приносило мне удовольствие.

Каузальная механическая модель, пожалуй, самая популярная среди философов. Согласной этой модели, хорошие объяснения раскрывают организованные составные части и действия, которые заставляют вещи случаться. Если спросить «Почему это окно разбилось?», подходящим ответом будет «Потому что кто-то бросил в него камень». Или если спросить: «Как кровь поступает в каждую часть тела?», хороший ответ должен включать информацию о сердце, кровеносных сосудах системы кровообращения и их функциях.